По сложившейся в Беларуси традиции, снижение рейтинга А. Лукашенко не сопровождается ростом рейтинга оппозиционных партий (граф. 1). Перечень причин столь необычного по западным меркам явления вызван набором объективных и субъективных факторов. Однако их суммарный вклад перекрывается отсутствием в стране политики как таковой. И дело тут не в личных особенностях главы государства (единственного политика). Авторитарная власть во главе с моносубъктом, стоящим над законом, неспособна воспроизводиться в конкурентной среде. А при отсутствии конкуренции нет и не может быть политики.
Такой тип власти, в свою очередь, опирается на атомизированное население, чья способность вырабатывать общие интересы и защищать их путем коллективных действий минимальна, что не исключает возможности бунта «бессмысленного и беспощадного». По сложившейся традиции подобные бунты принято считать революциями. В XX в. они дважды приводили к краху империи в ее монархическом и коммунистическом вариантах. Но как в первом, так и во втором случае принцип неподконтрольности власти моносубъекта обществу оставался незыблемым. В условиях отсутствия общества ожидать иного было бы наивно.
Электоральный рейтинг А. Лукашенко в марте относительно декабря снизился на 6 пунктов – с 33.3% до 27.3%. В призовую тройку, как и кварталом ранее, вошли участники президентской кампании: Т. Короткевич, чей рейтинг снизился с 9.9% до 6.9% и С. Гайдукевич с рейтингом на уровне статистической погрешности – 3.3% (в декабре – 3.7%). Выйти за приделы статистической погрешности ни в марте, ни в декабре никому больше не удалось.
Экономический кризис не изменил уровня оппозиционности белорусов (подчеркнем, что речь идет о декларируемой оппозиционности). На протяжении последних 13 лет она колеблется в пределах 15-21%, и только на пике кризиса 2011 г. доля оппозиционно настроенных граждан заметно возросла (граф. 2).
Причина, по всей видимости, заключается в скорости нарастания негативных явлений. К постепенному снижению уровня жизни, что мы сегодня и наблюдаем, населению адаптироваться проще.
Белорусская стабильность опирается не на поддержку населением официального курса, а, как это было отмечено ранее, на неспособности белорусов к коллективным действиям. За примерами далеко ходить не требуется: решения повысить пенсионный возраст публичных протестов не спровоцировало.
«Протесту – отмечает социолог Л. Бызов, – нужен носитель. Когда возник Ельцин, рейтинг Горбачева упал, потому что люди увидели альтернативу. Как только образуется альтернатива, в политику вернется конкуренция. А пока люди считают, что лучше иметь дело с привычным, пусть оно не всегда и не во всем хорошо. Бросаться в омут с головой и выбирать то, чего они не знают, никто не станет».
Прежде чем начнет формироваться альтернатива, для нее должно освободиться место. Тогда рядом с бессильной властью станет вырастать созданный массовым сознанием ее «теневой двойник» в амплуа спасителя. Но, судя по мартовскому рейтингу А. Лукашенко, до формирования спроса на альтернативного политика в Беларуси еще далеко, что и подтверждается стандартным уровнем декларируемой готовности к протестам (граф. 3).
Нельзя не отметить, что попытки сформировать альтернативу в лице «единого кандидата» неоднократно предпринимались оппозицией. Все они закончились безрезультатно. Но телодвижения в данном направлении не прекращаются. Последний пример – инициатива по организации Конгресса демократических сил «для консолидации демократических сил и выработки дальнейших действий». В марте продекларировали о своей готовности поддержать данное предложение 21.8%, высказались против – 54.2%, отнеслись к ней безразлично – 18.9% и затруднились в своем отношении к инициативе – 5.1%.
Спрос на перемены в современной Беларуси – это показатель уровня удовлетворенности текущим положением дел (граф. 4). В 2006 г. он был минимальным, а в кризисном 2011 г. – максимальным. Эйфория, порожденная «Крымнаш», исказила восприятие реальности массовым сознанием, но, как уже неоднократно отмечалось, к марту 2016 г. «холодильник» окончательно победил «телевизор», что и привело к заметному росту спроса на перемены.
Спрос на перемены декларировали в марте 42.4% сторонников А. Лукашенко, тогда как в сентябре 2015 г. только 28.8%. Это существенное изменение. Оно находится в русле общих перемен общественных настроений, зафиксированных в ходе последнего опроса. Аналогичные показатели для противников главы государства составили 89.7% и 85.9% соответственно.
В атомизированном обществе возникает всепроникающее ощущение «утраты контроля над настоящим» (З. Бауман), что ведет к параличу политической воли, к утрате веры в возможность коллективным образом добиться желаемых перемен. В кризисы в условиях роста депрессивных настроений ощущение «утраты контроля над настоящим» усиливается, что фиксируется при ответах на вопрос: «Как Вы считаете, влияет ли общественное мнение на принятие политических и социально-экономических решений в нашей стране?» (граф. 5).
Мартовский антирекорд закономерен. Общественная дискуссия на тему повышения пенсионного возраста помешать ему не смогла.
Многочисленные публичные заявления А. Лукашенко на тему готовности «государства для народа» в своих решениях учитывать мнения населения остаются декларациями и не более того. В белорусской модели отсутствуют механизмы учета чьих бы то не было интересов, за исключением интересов узкого слоя высшей бюрократии. Ни выборы всех уровней, ни референдумы, ни публичные дискуссии не отменяют имитационной природы «понятной» белорусской демократии, которая именно своей имитационностью отличается от демократий «непонятных».