Уже многие годы НИСЭПИ регулярно проводит опросы лидеров общественного мнения по наиболее важным и злободневным проблемам общественной жизни, результаты которых столь же регулярно публикуются в СМИ. Как правило, большинство лидеров достаточно негативно характеризуют социально-экономическую и общественно-политическую ситуацию в стране, довольно пессимистично оценивают перспективы ее развития. Иными словами, их мнение обычно резко контрастирует с официальной пропагандой, причем, независимо от того, какой общественный сектор они представляют.
Видимо поэтому очередная публикация результатов этих опросов, как правило, вызывает болезненную реакцию штатных пропагандистов, а также некоторых социологов. Первые либо ставят под сомнение само право называть наших респондентов лидерами общественного мнения, либо намекают на фальсификацию результатов опроса. Особенно их раздражает анонимность списка опрошенных, невозможность «разобраться» с теми из них, кто представляет государственный сектор. А такие попытки, видимо, уже имели место, поскольку некоторые наши респонденты из государственных структур неожиданно отказались от дальнейшего сотрудничества, либо перешли на конфиденциальные варианты отношений. Все это, конечно, усложнило нам жизнь, но мы, тем не менее, намерены продолжать эти опросы.
Вторые «критикуют» наши опросы более изощренно. Они обычно указывают на то, что результаты таких опросов не репрезентативны, поскольку малое количество опрошенных – а мы опрашиваем 60-70 человек – не позволяет делать достоверных выводов и распространять их на всю генеральную совокупность. Софизм здесь в определении этой самой генеральной совокупности. Если это все население, то действительно, попытки выдать мнение элиты за мнение народа – жульничество. Примеры этого имели место в независимой прессе, однако, не по нашей вине.
Если же под генеральной совокупностью понимать всю белорусскую элиту, то вопрос о ее составе вызывает не меньше сомнений. Кого к ней относить? Все ли работники умственного труда подпадают под это определение? Наш опыт подбора респондентов показывает, что некоторые из считающих себя интеллектуалами не всегда даже способны понять суть задаваемых вопросов. Есть и такие, которые вообще не имеют представления о тех или иных актуальных проблемах, либо не смеют иметь своего мнения вообще. Кое-кто отказывается заполнять анкету, ссылаясь на недостаточную анонимность опроса, за чем чаще всего скрывается тривиальный дилетантизм, несмотря на солидные должности или звания. Также сложно отнести к элите людей, способных унижаться перед начальством и выполнять любые приказы зарвавшихся бюрократов, закрывая глаза на прямые нарушения закона. Особенно часто такие встречаются в государственном секторе.
Поэтому нашими респондентами являются представители наиболее «продвинутой», с нашей точки зрения, части белорусской интеллигенции, имеющие, как правило, непосредственное отношение к подготовке и принятию важнейших решений, как в государственном, так и в негосударственном секторах. В результате опроса мы имеем модальное мнение некоторого числа представителей наиболее просвещенной части белорусского истэблишмента, способных понять суть вопроса и дать на него вразумительный ответ. Вот эти данные мы и считаем настоящей точкой зрения лидеров белорусского общественного мнения.
Еще одно важное обстоятельство, стимулирующее наши усилия, состоит в том, что за несколько лет проведения таких опросов мы обнаружили интересную закономерность: почти все качественные оценки наших респондентов в отношении предстоящих событий сбываются, а то, о чем сегодня думают лидеры мнений, через несколько месяцев начинает заботить большинство электората. Есть, конечно, и другие причины, в частности, методического характера. Например, результаты опроса лидеров позволяют совершенствовать инструментарий национальных опросов и т. п.
Иногда можно услышать, что наши респонденты – это законспирировавшиеся в государственных структурах представители оппозиции, поскольку, де, их мнение совершенно отличается от «правильного». Мы, однако, считаем, что в силу своего репрессивного характера нынешний официоз сам ежечасно плодит своих оппонентов, как явных, так и скрытых. Но это обстоятельство, скорее, говорит в пользу результатов наших опросов, нежели свидетельствует о специальном подборе респондентов. Более того, мы были бы рады, если бы на наши анкеты отвечали наиболее высокопоставленные чиновники ключевых государственных органов. К сожалению, они недоступны не только нам.
Так, кто же они, лидеры общественного мнения? Как правило, среди них примерно поровну представителей государственных и негосударственных структур. Кроме того, мы стремимся, чтобы они пропорционально представляли политическую элиту, бизнес, средства массовой информации, а также научно-исследовательские круги. Это, конечно, не всегда удается, что можно видеть из данных табл. 1.
Таблица 1. Состав общественных лидеров и экспертов, участвовавших в опросе в мае 2003 г., чел.
Политическую элиту в наших опросах представляют лидеры ведущих политических партий, общественных объединений, ключевые сотрудники государственных ведомств, депутаты обеих палат парламента, работники местных органов власти. Бизнес представлен руководством предприятий, банков, учреждений. СМИ – руководителями ведущих печатных органов, а также, иногда, иных масс-медиа. Научно-исследовательские круги – ответственными работниками соответствующих организаций, а также руководством подразделений высшей школы.
Более 60% из них занимают свои должности свыше 5 лет (табл. 2). Лишь каждый пятый – до трех лет. В государственном секторе работников, занимающих свои должности более длительный срок, несколько больше, чем в негосударственном. Можно напомнить, что в конце 1996 г., по данным такого же опроса, абсолютное большинство лидеров мнений занимало свои должности менее 5 лет. Иными словами, относительная кадровая стабилизация, которая наступила после смены элит в нашем обществе в 1994-95 гг., привела к увеличению «лидерского стажа».
Таблица 2. Распределение ответов на вопрос «Как давно вы работаете в нынешней должности?», %
Как показывают материалы опроса, почти 70% респондентов за последнюю пятилетку не меняли сферы своей профессиональной деятельности, что является свидетельством их достаточно высокого профессионального уровня. Среди тех, кто занят в негосударственном секторе, почти каждый третий пришел туда из государственных структур, а среди тех, кто занят в государственном секторе, почти столько же перешли туда из негосударственных структур. Следует, однако, заметить, что сегодня процесс «обмена кадрами» между социальными секторами существенно изменился. Если в конце 1996 г. был отмечен процесс активного перехода лидеров из государственного сектора в негосударственный (и это понятно, поскольку негосударственный сектор только нарождался и иного источника работников у него просто не было), то сегодня такие «переходы» резко сократились и стабилизировались на уровне 13-16% за пятилетие. Это говорит о том, что оба сектора постепенно стали «самодостаточными» – их кадровое обеспечение происходит по своим правилам и канонам, почти не пересекаясь и не взаимодействуя. Иными словами, оба сектора существуют как бы в параллельных мирах, сортируя в соответствии со своими требованиями кадровое пополнение. А переход из одного сектора в другой становится весьма проблематичным. Это свидетельство еще одной линии раскола в обществе, усиливающего социальные антагонизмы.
То, что лидеры мнений – весьма активная часть социума, свидетельствуют данные табл. 3. Как можно видеть, 70% из них когда-либо выступали инициаторами создания новых структур (в негосударственном секторе таких 87%), а почти 60% участвовали в разработке или экспертизе различных законодательных актов. Примерно столько же принимали активное участие в избирательных кампаниях. Однако участие в них более свойственно представителям негосударственного сектора: таковых среди них – почти вдвое больше, чем в государственном секторе, что и понятно.
Таблица 3. Распределение ответов на вопрос «Приходилось ли Вам когда-нибудь:», % (возможно более одного ответа)
| Вариант ответа |
Все опрошенные
|
Работники госсектора
|
Работники негоссектора
|
| Выступать инициатором создания каких-либо новых структур (фирм, общественных объединений и пр.) |
70
|
48
|
87
|
| Принимать участие в разработке или экспертизе законов и др. нормативных актов |
59
|
61
|
58
|
| Принимать участие в избирательных кампаниях в любой форме (исключая голосование) |
57
|
39
|
71
|
Высокая гражданская активность лидеров мнений проявляется и в том, что свыше 80% из них за последний год неоднократно выступали в СМИ, а более 90% – непосредственно перед публикой (табл. 4 и 5). Однако хорошо заметно, что в государственном секторе их активность за последние 2.5 года существенно снизилась. Можно полагать, это произошло не потому, что снизился уровень профессионализма лидеров, а потому, что писать или говорить правду не позволяет служебный статус, а писать и говорить неправду – совесть.
Таблица 4. Распределение ответов на вопрос «Как часто за последний год Вам приходилось выступать в СМИ?», %
| Вариант ответа |
Все опрошенные
|
Работники госсектора
|
Работники негоссектора
|
|||
|
09’00
|
05’03
|
09’00
|
05’03
|
09’00
|
05’03
|
|
| Раз в месяц и чаще |
47
|
45
|
47
|
32
|
47
|
55
|
| Несколько раз |
42
|
36
|
47
|
42
|
38
|
32
|
| Ни разу |
9
|
19
|
4
|
26
|
12
|
13
|
Таблица 5. Распределение ответов на вопрос «Как часто за последний год Вам приходилось выступать непосредственно перед публикой (на пресс-конференциях, брифингах, митингах, встречах с избирателями, конференциях, семинарах и т.п.)?», %
| Вариант ответа |
Все опрошенные
|
Работники госсектора
|
Работники негоссектора
|
|||
|
09’00
|
05’03
|
09’00
|
05’03
|
09’00
|
05’03
|
|
| Раз в месяц и чаще |
49
|
45
|
44
|
23
|
53
|
63
|
| Несколько раз |
42
|
46
|
47
|
61
|
38
|
34
|
| Ни разу |
9
|
9
|
9
|
16
|
9
|
3
|
Некоторый свет на причины такой динамики проливают данные табл. 6. Как можно видеть, почти все лидеры из государственного сектора указали, что у них нет доли собственности в какой-либо экономической структуре. Иначе говоря, основной источник их доходов – работа в той самой государственной структуре. Следовательно, они вынуждены либо снижать свою гражданскую активность, либо облекать ее в приемлемые для руководства формы, чтобы не остаться без средств к существованию.
Таблица 6. Распределение ответов на вопрос «Имеете ли Вы свою долю собственности (долю в уставном фонде, пакет акций и пр.) в каком-либо предприятии, фирме и т.п.?», %
Совсем иначе выглядят лидеры из негосударственного сектора. Почти 40 % из них обладают такой собственностью, что и служит важнейшим фактором независимости суждений и деятельности.
Данные табл. 7 показывают, что, несмотря на сложности современной белорусской действительности, почти все лидеры из негосударственного сектора (97%) смотрят в будущее с оптимизмом и надеются повысить (52%) или, по крайней мере, сохранить (45%) свой лидерский статус. Напомним, что эти респонденты, как правило, являются не только общественными, но и фактическими лидерами в своих организациях. Поэтому рост своего статуса они, вероятнее всего, связывают с переходом в иные социальные сферы. Если учесть, что многие из них в середине 90-х по известным причинам были выдавлены из государственного сектора, причем, в большинстве случаев, с высокого статусного уровня, можно полагать, что и перспективы свои они связывают с возвратом в государственный сектор, надеясь на скорые политические перемены. Однако, это только наше предположение.
Таблица 7. Распределение ответов на вопрос «Как Вы думаете, через 5 лет Ваш статус:», %
Иначе выглядит ситуация в государственном секторе: здесь свыше 60% лидеров рассчитывают хотя бы сохранить свой статус, и только каждый пятый надеется его повысить. Как говорится: «Не до жиру – быть бы живу». Это еще раз говорит о том, что в государственном секторе социальная активность людей заметно ниже, чем в негосударственном. На наш взгляд, она искусственно ограничивается самим государством, которое пытается втиснуть свободу человеческой мысли в прокрустово ложе пресловутой толерантности и лояльности к властям. Подобное рано или поздно приведет к интеллектуальной импотенции и творческой стерильности человеческого потенциала, что, в конечном итоге, будет способствовать дальнейшей деградации белорусского общества и государства.