ОТНОШЕНИЕ К ВИЗОВЫМ САНКЦИЯМ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСТАНОВКИ

Прошлогодний референдум в Беларуси, а точнее “своеобразный характер” его проведения, вызвал в Европейском Союзе не только возмущение, но и раздумья о том, какой должна быть европейская политика относительно Беларуси, какое сочетание «кнутов» и «пряников» может в наибольшей степени содействовать позитивным переменам в этой стране. Несмотря на то, что, согласно белорусским официальным СМИ, Европа готовит против Беларуси чуть ли не «Дранг нах Остен-2» (одна из статей в «Советской Белорусии», посвященная этой теме, так и называлась), на самом деле пресловутые «кнуты» реально пока исчерпываются введением выборочных визовых санкций против нескольких белорусских чиновников: летом 2004 г. был объявлен запрет за въезд в страны ЕС генерального прокурора (ныне главы президентской администрации) В. Шеймана, министра спорта и туризма Ю. Сивакова, министра внутренних дел В. Наумова и командира бригады внутренних войск МВД Д. Павличенко. Во всех четырех случаях причиной санкций была названа предполагаемая причастность указанных лиц к похищению известных общественных деятелей Беларуси.

После октябрьского референдума к списку «невыездных» были добавлены еще двое: председатель ЦИК Л. Ермошина и начальник минского ОМОНа Ю. Подобед – согласно Евросоюзу, как лица, «непосредственно причастные к искажению результатов выборов и грубому нарушению прав человека при применении силы в отношении мирных демонстраций».

Эти решения, в первую очередь, были адресованы белорусскому чиновничьему сословию: это и наказание конкретных чиновников и офицеров за конкретные совершенные или предполагаемые деяния, и предупреждение остальным, что негодные дела не останутся безнаказанными. Но визовые санкции были также призваны продемонстрировать белорусскому обществу, что объединенная Европа не останется безучастной к нарушениям прав человека и несправедливостям, совершаемым в Беларуси, и е ограничится словесным осуждением. Дошло ли это «послание» до «адресата» и как было воспринято? Об этом можно судить по данным табл. 1 и 2.

Таблица 1. Распределение ответов на вопрос «Слышали ли Вы о том, что ЕС ввел запрет на выдачу виз некоторым белорусским высшим должностным лицам?»

Таблица 2. Распределение ответов на вопрос «Знаете ли Вы, почему ЕС ввел запрет на выдачу виз этим белорусским должностным лицам?»

Белорусские государственные СМИ о визовых санкциях ЕС сообщали, правда, сопровождая эту информацию соответствующими возмущенными комментариями о «двойных стандартах», «нарушении международного права», «вмешательстве во внутренние дела» и т.п. Независимые белорусские издания говорили о решениях ЕС сделать ряд белорусских чиновников «не въездными» подробнее, давая иные комментарии. Тем не менее, если число опрошенных, которые знают об этих решениях, оказалось довольно внушительным (почти 40%), то знающих о подоплеке этих запретов – почти вдвое меньшим.

Этот разрыв – любопытная особенность массовой коммуникации: значительная часть людей, запоминающих информацию, не запоминает интерпретации и объяснения (ни официальные, ни им альтернативные) – в памяти остается только факт.

Из табл. 1 также следует, что почти 60% опрошенных узнали о самом этом факте непосредственно в ходе опроса, а 68% респондентам оставалось только гадать, что же стало причиной визовых запретов. В ситуации недостатка информации люди обычно принимают решения, исходя из своих установок, житейских и прочих предпочтений. В частности, именно этим, судя по всему, были обусловлены ответы на вопрос табл. 3.

Таблица 3. Распределение ответов на вопрос «Как Вы относитесь к такому запрету?»

Как можно видеть, категорические ответы на вопрос табл. 3 дали 38.5% опрошенных. Сравнение этой цифры с данными табл. 2 показывает, что, по меньшей мере, 16.1% респондентов не затруднились выказать свое отношение, даже не зная причин решения ЕС. Налицо действие установок, и в данном случае понятно каких: при отрицательных ответах – «этот Запад все время нам неприятности норовит устроить», при положительных – «что бы европейцы нашим властям ни сделали, все хорошо и правильно будет». Мотивация отрицательной оценки возможна и через менее политическую установку: «Люди все равны, а тут кому-то ехать запрещают, так может завтра и мне по какой-нибудь непонятной причине запретят».

Как видим, баланс оценок в целом отрицательный, хотя и незначительно. Однако, что не менее важно, респондентов, заявивших о своем безразличном отношении к этому сюжету, оказалось почти столько же, сколько сторонников и противников вместе взятых. Если отказ от ответа, скорее всего, результат дефицита политической компетентности («ссорятся что-то ихние с нашими, не поймешь, что к чему»), то безразличие – демонстрация определенной политической позиции («мне ж за границу ехать не запретили, так пусть голова болит у тех, кого это касается»).

В нашем последнем опросе также задавался вопрос об отношении к более широким проектам политики ЕС относительно Беларуси, которые во время проведения опроса рассматривались в Европарламенте (табл. 4).

Таблица 4. Распределение ответов на вопрос «В Европарламенте рассматривается проект программы действий Евросоюза по поддержке демократии в Беларуси. Он, в частности, предусматривает усилить давление на официальные власти и оказать помощь гражданскому обществу. Если эту программу примут, то как это, по Вашему мнению, повлияет на ситуацию в Беларуси?»

На первый взгляд, вопрос в табл. 4 является более политическим, чем в табл. 3: тут «давление на власти» и «помощь гражданскому обществу», там – судьбы конкретных людей, чиновников. Согласно наблюдению французского социолога П. Бурдье, обычно именно политические вопросы дают большее число уклонений от ответа. В нашем случае – наоборот. Но это мнимое противоречие в данном случае объясняется тем, что на самом деле вопрос табл. 3 не менее, если не более, политический и опрошенным это очевидно, даже если они и не знают причин, по которым чиновникам закрыли выезд в Европу. При сравнении данных табл. 3 и 4 обращает на себя внимание противоположное соотношение положительных и отрицательных оценок: в табл. 4 тех, кто ждет от предполагаемых решений ЕС позитивных последствий, оказалось на 10 пунктов больше, чем тех, кто ожидает негативных последствий.

Почему в ответах на схожие вопросы получается противоположное соотношение ответов? Возможное объяснение заключается в том, что в вопросе табл. 3 все же присутствует человеческий аспект, и кто-то мог пожалеть «попавших под раздачу» чиновников, кто-то усмотреть в этом несправедливость, которая может коснуться и его самого и т.д. Жалеть абстрактные «официальные власти», даже когда на них собираются «усилить давление», гораздо труднее.

В ответах на вопрос табл. 4 воздействие установки имеет едва ли не решающий характер: если о визовых запретах газеты и ТВ все же что-то сообщали, то с проектами документов Европарламента в Беларуси знакомо ничтожное число людей, и ответ на вопрос об одном из них дается «навскидку». Но в данном случае важно, что эта «вскидка» фиксирует проевропейскую установку почти трети опрошенных.

В ходе опроса задавался также вопрос об отношении к высказыванию о Беларуси президента США, сделанном во время его недавнего визита в Словакию (табл. 5).

Таблица 5. Распределение ответов на вопрос «Как Вы относитесь к заявлению президента США Дж. Буша, сделанному недавно в Братиславе накануне встречи с президентом России В. Путиным, что «граждане Беларуси в один прекрасный день с гордостью будут жить в демократической стране»?

Здесь ситуация схожа с той, которая имеет место в табл. 4, поскольку также налицо некоторый перевес положительных оценок. Поэтому комментарии к табл. 4 всецело относятся и к данным табл. 5 с одним дополнением – если в возможных решениях ЕС речь идет о «давлении на официальные власти» Беларуси, то высказывание президента США, взятое само по себе, не содержит и намека на какое-либо внешнее воздействие. То есть опрошенные, имеющие четкие политические установки, «поняли», что имел в виду Дж. Буш и соответствующим образом проинтерпретировали его слова. Причем проинтерпретировали примерно одинаково: согласно президенту США, нынешняя власть в Беларуси с демократией несовместима. Одни этого интерпретированного Дж. Буша осудили, другие – одобрили. Но были еще и третьи, жестких установок не имеющие, и воспринявшие слова американского лидера так, как они были сказаны. А, вообще говоря, кто же против того, чтобы Беларусь была демократической? Возможно, что за счет именно этих людей оценка выступления Дж. Буша в табл. 5 оказалась немного более высокой, чем оценка предполагаемых планов ЕС в табл. 4.