Для социологов не является тайной, что на формирование общественного мнения влияет множество объективных и субъективных факторов. Обычно оно не вырабатывает самостоятельно понятия об абстрактных вещах, требующих профессиональных знаний. Как в таких случаях оно «поступает»? Точно так же, как посетители в ресторане, выбирая из предложенного им меню. Кто и с какой целью данное меню формирует – вопрос другой. В определенной степени это делают СМИ, фокусируя внимание публики на одних событиях и «не замечая» других, а также социологи: формулируя вопросы и предлагая ограниченный список возможных ответов, они, тем самым, задают диапазон выбора для респондентов.
Так, в ходе национального опроса, проведенного независимыми социологами в марте-апреле 2006 г., был, в частности, задан вопрос: «Считаете ли Вы себя скорее современным европейским или советским человеком?». Ответы распределились следующим образом: скорее считают себя европейцем – 36%, скорее советским человеком – 52% и затруднились с ответом 12% опрошенных. Жесткий выбор между «человеком советским» и «человеком европейским» выявил безоговорочное преимущество «человека советского». Однако, не следует спешить с выводами. В конце октября 2006 г. вопрос, касающийся самоидентификации, был сформулирован иначе: «К какой культурной традиции Вы себя относите?». Ответы: к белорусской – 64.2%, к русской – 13.6%, к советской – 13.3%, к общеевропейской – 8.1%. При этом затруднившихся с ответом практически не оказалось.
Данный пример подтверждает, с одной стороны, формирующие «рамки» опросов общественного мнения, а с другой, — многоплановость самого общественного мнения. Ответы на один-два вопроса не могут характеризовать его полностью, даже если речь идет о конкретной проблеме. Кроме того, постановка вопросов и получение ответов – это всего лишь начальный этап в данном виде социологических исследованиях. Главное – в интерпретации. В частности, приведенное несоответствие в процентной доле «человека советского» может быть объяснено тем, что российский вариант «человека советского» представлен в Беларуси «белорусом советским». Такая интерпретация расставляет все на свои места.
В информационный век должность «шеф-повара» на «кухне» формирования общественного мнения, безусловно, отведена телевидению. Обратимся к последнему опросу. Респондентам были задан вопрос о политическом конфликте между Россией и Грузией. Понятно, что своего собственного интереса у белорусов в данном конфликте нет, а, следовательно, нет и определенного мнения. Однозначно не определила своей позиции в разборке коллег по СНГ и белорусская власть. В силу этого, белорусам было предложено «меню национальной российской кухни» (табл. 1).
Таблица 1. Распределение ответов на вопрос: «Как известно, уже несколько месяцев длится политический конфликт между Грузией и Россией. Кто, на Ваш взгляд, виноват в его возникновении?», % *
Вариант ответа |
Все население |
Сторонники власти |
Противники власти |
Грузия |
36.4 |
47.0 |
29.0 |
Россия |
10.1 |
6.8 |
18.6 |
Обе страны |
36.8 |
31.0 |
42.9 |
ЗО |
16.2 |
14.4 |
9.4 |
* Таблицы читаются по вертикали
Из предложенного «меню» белорусы и сделали «свой» выбор. Не приходится удивляться, что он получился пророссийским: процент белорусов, переложивших ответственность за конфликт на Грузию, оказался в 3.6 раза выше, чем на Россию. Внутри группы сторонников власти разница в оценках еще больше, и в этом нет ничего удивительного. Сторонники власти в Беларуси всегда отличались своей пророссийской ориентацией, поэтому находясь с противниками власти в одном информационном пространстве, они в гораздо большей степени подвержены влиянию российских СМИ.
Интересно сравнить общественное мнение белорусов с общественным мнением россиян по данному вопросу. Согласно результатам, полученным «Левада-Центром», большинство опрошенных (51%) считают, что ответственность за нынешнее обострение российско-грузинских отношений в первую очередь несут грузинские власти (только 5% винят в этом власти России). Разница в ответах, как видим, не принципиальная. А если сравнить ответы россиян с ответами сторонников власти, то она окажется в пределах статистической погрешности. Данное совпадение, скорее всего, не является случайным.
Вопрос, ответы на который приведены в табл. 2, возвращают нас от российско-грузинских отношений к белорусским реалиям.
Таблица 2. Распределение ответов на вопрос: «Недавно грузинские власти обвинили нескольких российских офицеров в шпионаже. В ответ Россия организовала блокаду Грузии. На Ваш взгляд, возможны ли подобные действия России против Беларуси в случае возникновения конфликта меду нашими странами, например, из-за цены на газ?», %
Вариант ответа |
Все население |
Сторонники власти |
Противники власти |
Да возможны |
39.8 |
31.6 |
58.0 |
Нет не возможны |
45.8 |
57.2 |
33.2 |
ЗО |
14.2 |
11.2 |
8.8 |
Здесь уже не скажешь, что у белорусов отсутствует свой интерес. Но если в предыдущем случае результат был достаточно предсказуем, то почти 40% белорусов, ожидающих от братской России «подобных действий», удивляют. Куда только девалось славянское единство, о котором столько было сказано за последние годы и сказано с самых высоких трибун? Где же этот «фактически единый народ»?
Разница в ответах между сторонниками и противниками власти и в данном случае довольно значительна (почти в два раза). При этом каждый третий сторонник власти, который только что был определен нами как пророссийски настроенный, готов поверить в российскую блокаду. Все дело в предложенном «меню». Россия – с точки зрения общественного мнения – очень разная. Россия, поставляющая в Беларусь дешевый газ, – это одна, дружественная и даже братская страна. Россия, повышающая цены на газ до мирового уровня, – это уже другая, отнюдь не братская страна. Ну, а если речь заходит о продаже России национального достояния («Белтрансгаза»), то здесь и вовсе иной разговор. Не случайно в июне на вопрос интервью: «На Ваш взгляд, на каких условиях Беларуси стоит продать свою газотранспортную систему «Белтрансгаз»?», 82% белорусов решительно ответили: «Нельзя продавать «Белтрансгаз», ни при каких обстоятельствах». При этом заметной разницы в ответах сторонников и противников власти не наблюдалось.
Приведенные примеры наглядно демонстрируют агитационно-пропагандистские возможности власти. Они, в первую очередь, определяются уровнем доверия к агитатору. Пущенное «на самотек», как это произошло в случае с российско-грузинским конфликтом, общественное мнение стало формироваться в двух рамках, созданных еще на заре белорусской независимости. Но, в целом, общественное мнение очень «пугливо». Оно не верит в прочность белорусско-российской дружбы. Поэтому и готово признать возможность любых действий со стороны единственного соседа-союзника.