КЫРГЫЗСКАЯ ТЕНЬ НАД БЕЛАРУСЬЮ

Смена власти в Кыргызстане в апреле нынешнего года стала одним из главных мировых событий полугодия. Массовые погромы на этнической почве, произошедшие в июне, свидетельствуют о том, что процесс, начавшийся 7 апреля свержением президента К. Бакиева, далеко не закончился.

На белорусское общество события в Кыргызстане оказали двоякое действие. Они стали актуальным примером возможного сценария смены власти. Разумеется, реакция не была прямой и однозначной: у одних эти события вызвали ужас, опасение, что подобное может повториться в Беларуси, у других – желание, чтобы Минск принял «эстафету» Бишкека, у третьих – констатацию, что Беларусь – не Кыргызстан, и такое развитие событий в Беларуси невозможно. Но в любом случае воздействие имело место. Стоит вспомнить, что во время президентских выборов 2001 г. электоральная революция в Сербии в 2000 г. была образцом и предметом для подражания для оппозиции и причиной страхов власти. Такую же роль сыграла «оранжевая» революция на Украине 2004 г. во время президентских выборов 2006 г. Вряд ли опыт кыргызского кровопролития и последующей резни на юге этой страны обладает такой же притягательной силой, как «бархат» революций в Сербии и на Украине, но в любом случае этот опыт не оставил белорусов равнодушными.

Однако Республика Беларусь оказалась вовлечена в кыргызские события и непосредственно – после решения президента А. Лукашенко дать убежище свергнутому кыргызскому коллеге. Заявления, которые К. Бакиев делал из Минска, запрос кыргызской прокуратуры на его экстрадицию и отказ официального Минска его выдать, раздраженная реакция Москвы на предоставление Беларусью убежища бывшему кыргызскому президенту, заявления о его причастности к этнической бойне на юге Кыргызстана – все это свидетельствовало о том, что Беларусь оказалась непосредственно вовлеченной в драматические события в далекой центральноазиатской стране и в геополитические игры вокруг нее.

Как же реагировало на это белорусское общество? Ответ на этот вопрос дают данные опроса, проведенного НИСЭПИ в июне нынешнего года.

Президент А. Лукашенко буквально сразу после событий в Кыргызстане расценил их как антигосударственный переворот. Однако это мнение главы государства разделили лишь 23.2% опрошенных. В то же время почти каждый второй (47.2%), отвечая на вопрос «Как Вы оцениваете события 6-7 апреля в Кыргызстане, которые сопровождались кровопролитием и привели к смене власти в этой стране?», выбрал ответ «Это народное восстание против коррумпированной власти». Но при этом лишь небольшое меньшинство (9.1%) согласилось с мнением, что власть в Беларуси может быть сменена таким же образом, как в Кыргызстане в нынешнем году, противоположное мнение поддержали 79.8% опрошенных.

Иными словами, белорусы относительным большинством высказали понимание мотивов кыргызов, которые под пулями снайперов шли на штурм президентского дворца, но абсолютным большинством высказали мнение, что такой сценарий в Беларуси невозможен.

Особенностью смены власти в Кыргызстане стало то, что Россия сразу же поддержала новые власти страны – весьма многие придерживаются мнения, что Москва прямо или косвенно была причастна к эти событиям.

Какие факторы оказывали влияние на оценки белорусами событий в Кыргызстане и возможности кыргызского сценария в Беларуси? Как видно из табл. 1, самый сильный фактор, обусловливающий и оценку кыргызских событий, и оценку возможности их повторения – это опыт ежедневного взаимодействия с государством. Те, кто ощущает себя в наибольшей степени незащищенным от произвола «близкой власти» – милиции, судов, налоговых инспекций, в наибольшей степени склонен видеть в кыргызских событиях народное восстание против коррумпированной власти. Впрочем, в равной мере к таким оценкам склонны и те, кто не доверяет главе государства. Однако среди не доверяющих президенту тех, кто считает возможным повторение кыргызских событий в Беларуси, хотя и заметно больше, чем в среднем по выборке, но все же меньше, чем среди тех, кто чувствует себя незащищенным от произвола властей. Судя по всему, обиды, причиняемые «близкой властью», вызывают у людей если не готовность, то симпатии к кровавому восстанию в большей степени, чем нелюбовь к главе пирамиды власти и желание перемен.

Таблица 1. Связь ответов на вопросы об оценках событий в Кыргызстане и возможности кыргызского сценария в Беларуси с отношением к президенту, оценкой защищенности от произвола властей и с геополитическим выбором, %

* Таблица читается по горизонтали

Геополитический выбор также оказывает заметное влияние, при этом, несмотря на то, что Россия в данном случае заняла позицию, противоположную той, которую занимала во время «цветных» революций, приверженцы интеграции с Россией в большей степени склонны негативно оценивать кыргызскую смену власти, чем сторонники европейского выбора.

При этом позитивное отношение к руководителям России практически никак не влияет на оценки: те, кто симпатизирует Д. Медведеву и В. Путину, оценивают кыргызские события и возможность их повторения в Беларуси примерно так же, как и опрошенные в целом.

Как было отмечено выше, вторым фактором воздействия кыргызских событий на Беларусь является решение президента А. Лукашенко о предоставлении убежища свергнутому кыргызскому лидеру К. Бакиеву.

Данные табл. 2 свидетельствует о том, что как и в оценке кыргызских событий, в этом вопросе президент не нашел поддержки большинства.

Таблица 2. Распределение ответов на вопрос: «Президент Беларуси А. Лукашенко предоставил убежище в Беларуси свергнутому кыргызскому президенту К. Бакиеву. Как Вы оцениваете это решение?»

Любопытно отметить, что переворотом события 6-7 апреля посчитали 23.2% опрошенных, решение приютить жертву переворота одобрили только 17.9%, как восстание расценили эти события 47.2%, именно этот моральный, идеологический мотив в качестве причины осуждения решения о предоставлении убежища привели вдвое меньше опрошенных – 24.1%. А самой популярной оказалась позиция невмешательства – неважно, кто там прав, а кто виноват, но пусть сами они с этим и разбираются.

Президент России Д. Медведев во время подписания договора с Украиной весьма резко осудил решение А. Лукашенко насчет К. Бакиева: «Одно дело – договариваться о том, чтобы серьезно работать, идти навстречу друг другу, помогать друг другу, а другое дело – принимать решения о приеме на постоянное место жительства людей, потерявших работу. Это разные вещи». На эти слова российского лидера белорусский президент ответил гневной отповедью, которую передавали белорусские СМИ.

А как оценка того, что К. Бакиев нашел приют в Беларуси, оказалась связанной с отношением опрошенных к А. Лукашенко и Д. Медведеву?

Как и следовало ожидать, приверженцы белорусского президента в большей степени склонны поддерживать его решение о предоставлении убежища свергнутому коллеге (табл. 3). Однако эта степень не так и велика, белорусское нежелание лезть в чужие дела, то, что глобалистское мышление А. Лукашенко не очень свойственно его соотечественникам, оказывается сильнее. Даже среди тех, для кого он – идеал политика, лишь треть одобрила его решение и столько же – отвергло по прагматичным соображениям.

Таблица 3. Связь ответов на вопрос «Президент Беларуси А. Лукашенко предоставил убежище в Беларуси свергнутому кыргызскому президенту К. Бакиеву. Как Вы оцениваете это решение?» с отношением к А. Лукашенко и Д. Медведеву, %

Стоит отметить, что среди тех, кто не доверяет президенту, идейный мотив отрицательной оценки решения о приюте для К. Бакиева, оказался почти столь же популярным, как и прагматичный.

Но что особенно интересно – что белорусское общественное мнение не заметило позицию Кремля по делу свергнутого кыргызского президента. Почитатели российского президента оказались склонны больше, чем опрошенные в среднем, поддержать решение А. Лукашенко, которое вызвало такое раздражение у Д. Медведева.

Возможно, новая политика Москвы, отличная от той, которую Россия вела на протяжении долгого времени, еще просто не осмыслена белорусскими сторонниками интеграции с РФ. Но не менее, если не более обоснованное объяснение заключается в том, что Россия для сторонников соответствующего геополитического выбора – это символ, метка их политических установок, имеющая довольно опосредованное отношение к реальной стране, лежащей на восток от Беларуси.

Наконец, данные табл. 4 описывают отношение опрошенных к отказу официального Минска выдать президента-беглеца кыргызским властям.

Таблица 4. Распределение ответов на вопрос: «Новые власти Кыргызстана прислали в Беларусь запрос на выдачу К. Бакиева, которого они обвиняют в том, что по его приказу более 80 демонстрантов было убито во время событий 7 апреля в Кыргызстане. На Ваш взгляд, следует или не следует Беларуси выдавать властям Кыргызстана ее свергнутого президента?»

И здесь обращает на себя внимание перевес прагматичных подходов в ответах респондентов. Моральные, содержательные оценки, основанные на оценках апрельских событий, оказываются еще менее популярными, чем в ответах на вопрос о предоставлении К. Бакиеву убежища. Как и в ответах на вопрос табл. 2, доминирующим мотивом оказывается изоляционизм: не наше дело, нет К. Бакиева – нет проблем. Своеобразный прагматизм проявляется и во втором по популярности ответе, основанном на соображениях государственного престижа. Как видим, тех, кто выступает против выдачи К. Бакиева, оказалось примерно вдвое больше, чем тех, кто одобрил предоставление ему убежища. Этот рост произошел за счет сторонников точки зрения, что, возможно, убежища давать и не следовало, но раз уже дали, то выдавать его – уронить государственный престиж. Возможно, такое представление о престиже на чей-то взгляд довольно своеобразное, но, вообще говоря, престиж – вещь небесполезная. Впрочем, за выдачу К. Бакиева в Бишкек выступает, как видим, арифметическое большинство опрошенных.

Подводя итоги, следует сказать, что существуют разные соображения насчет того, чем руководствовался А. Лукашенко, принимая решение предоставить убежище свергнутому коллеге и отказываясь выдавать его в Бишкек. Однако из приведенных выше данных следует, что и в этих решениях, и в оценках произошедшего в Кыргызстане белорусский президент оказался с меньшинством белорусского общества.